Вячеслав Константинович Чиликин (1915 – 2005) пришел в литературу из «журналистского цеха»: работал на радио, больше сорока лет трудился в «Алтайской правде».
Сухая информация анкеты говорит: родился 4 октября 1915 года в селе Николаевка Мариинского района (Кемеровская область). Отец Константин работал бухгалтером, мать – домохозяйка. У них было трое детей: старший сын Анатолий, средний Вячеслав и дочь Зоя. Сразу после революции семья переехала в Барнаул – он стал главным местом жизни и прозы Чиликина. Сам переезд в очерке «Перевороты» дан так:
«Весна восемнадцатого – такая далекая и такая близкая для меня. И такая памятная, хотя мне не было тогда и трех лет. Поезд, красный трясучий вагон. Рядом – мать, отец, мой старший брат, корова и все наши вещи. Я сижу на сундуке, мне неудобно, больно поддает снизу. Мать утешает:
– Немножечко потерпи, скоро приедем, вон уже и Барнаул показался.
Мой язык совсем недавно научился выговаривать «р», и я с удовольствием повторяю: «Бар-рнаул».
Ранняя память не только фиксировала окружающие события, но как будто вспоминала то, что не видели детские глаза. Писатель рассказывает о катастрофическом барнаульском пожаре 1917 года в романе «Глагол времен» от лица свидетеля события, хотя в это период двухлетнего малыша в городе еще не было.
«А дым все густился. Огонь уже хлестал из окон пожарной части, набат оборвался, и каланча, косо осев, рухнула в дымно-красное месиво.
Все четыре пожарные команды города с поршневыми машинами, с бочками для воды, баграми и топорами примчались на пожар, но они оказались бессильны перед огнем, охватившим почти полгорода и катящим свой всепожирающий вал к реке. Обжигающий жар не позволял приблизиться к горящим зданиям, латунные брандспойты в руках умученных, опаленных жаром стволовых казались игрушечными, они с хлопаньем, глохнущим в общем гуле, стреляли струями воды, которые быстро испарялись, не сбивая пламя, а, казалось, наоборот, придавая ему новую силу. Здания пылали и рушились, горели деревянные тротуары, телефонные столбы… Крики и вопли людей, рев животных, гибнущих в огне, гул набата – все сливалось в чудовищную какофонию. Сплошная туча пыли и дыма заволокла все, не давая дышать. От пожара буря превратилась в ураган, по воздуху летали горящие головешки, доски и целые крыши и, падая в отдалении, поджигали город с разных концов».
Барнаул под разными выдуманными именами надолго станет главным городом писателя.

Биография Чиликина в Календаре знаменательных дат

Чиликинская семья рано лишилась отца. Несмотря на то, что Вячеслав был ребёнком, на его плечи легло огромное количество обязанностей. Подрабатывал, делал всё по дому – другими словами, прикладывал все усилия для того, чтобы брат с сестрой получили высшее образование. Анатолий стал горным инженером, трудился на одной из шахт в Кузбассе, Зоя устроилась работать в органы внутренних дел.

В 1942 году он приходит работать в «Алтайскую правду». Военные годы требовали полной самоотдачи. Работать приходилось с раннего утра до поздней ночи. Был корреспондентом, затем заместителем ответственного секретаря, потом заведующим промышленным отделом, ответственным секретарём, и в 1961 году его назначили заместителем главного редактора. В этой должности проработал до 1985 года. Когда работа становилась рутиной писал книги, которые читали и передавали из рук в руки.

Старт случился в 1948 году. В начале века в старинном купеческом селе Алтайском появился культурный герой – отставной солдат русско-японской войны Василий Степанович Ершов. Выкупил двухэтажный особняк и основал в нем первый в Сибири частный детский приют. Пройдя через исторические испытания войнами и революциями, сохранил этот «островок труда и добра» и назвал детскую коммуну «Муравейник». По сегодняшний день в Алтайском работает этот детский дом – теперь вход в учреждение украшает бюст Василия Степановича. Может быть, и не было бы такой всесоюзной славы и поддержки, если бы не появилась маленькая книга Вячеслава Чиликина «Большая семья». После ее выхода вся страна узнала о подвижнике-педагоге.

На рубеже 50-60-х годов вышло две книги «легких рассказов», но они прошли практически незамеченными. А вот антиклерикальный памфлет «В паучьих лапах», изданный в 1965 году до сих пор вызывает многочисленные споры. Будучи системным человеком, Чиликин пишет книгу об «опиуме для народа» - религии. Только что сошла на нет хрущевская компанейщина, где руководитель государства обещал показать последнего попа СССР, но «круги по воде» остались. Книга о плохих православных людях, об обмане простого народа написана вполне искренне и со знанием дела. Автор статьи несколько дней назад участвовал в таком споре в Модельной библиотеке города Павловска. Многие читатели и сегодня стоят на одной позиции с Вячеславом Константиновичем. Не буду полемизировать о содержании. Процитирую первые строки романа: «Пограничники нашли своего товарища уже мертвым. Его рука закостенела на горле врага. Измятая трава, поломанные кусты говорили о том, что схватка была жестокой…».
После этой книги на долгое время наступила «писательская пауза». Наш герой трудился в «Алтайской правде», учил наставлял на путь молодое поколение и судя по всему писал в стол.

«Папа был домашним человеком, переживал за своих. Он заботился не только о нас с мамой, но и о бабушке, родной сестре и племяннике. Когда ему предложили работу в Москве, наотрез отказался – родных ведь не на кого оставить! По натуре был скромным. В крайкоме до последнего не знали, что он живёт в коммунальной квартире, где нужно топить печь и носить воду на второй этаж. Жильё дали только благодаря обращению супруги Нонны Владимировны. Папа тогда долго на неё злился» – вспоминает дочь Алиса Вячеславовна. В 80-х служба в «Алтайской правде» завершилась, цензуру смели ветры перестройки, можно было писать без оглядки на партию и правительство. И Чиликин стал писать совершенно другие книги.

Главный роман «Глагол времён» – сдается в Алтайское книжное издательство в 1987 году и, несмотря на известность Вячеслава Константиновича, лежит в редакции три пятилетки. А потом просто оказывается в куче мусора, из которой объемистая папка в 703 листа чудом попадает сначала в музей «Мир времени», а затем – в руки читателей. Здесь низкий поклон шеф-редактору «Вечернего Барнаула» Михаилу Губину – и власть привлек, и деньги нашел, и роман восстановил из машинописной копии. Тираж – мизерный – 250 экземпляров, но о романе узнали. Он попал в библиотеки города, а счастливчики – обладатели этой книжной редкости – делились с друзьями и соседями.

«Глагол времён» интересен, но требует определенных читательских усилий. Кто-то получает удовольствие от подробных свидетельств о боях гражданской войны в центре города, ужасах продразверстки и коллективизации. Кто-то пристально следит за перипетиями сюжета, переживая за многочисленных персонажей. Кто-то наслаждается изысканным полифоническим устройством романа. Некоторые рецензенты из писательской организации восьмидесятых годов обвиняли повествование в излишней многословности, но именно это обилие деталей, топографическая точность, попытки психологизма создают сложную картину Бытия. Книги последнего десятилетия, завоевывающие главные литературные премии, как правило, лишены линейности. Хронологические истории одной семьи или рода сегодня все менее популярны. Чиликин опережает свое время – создает множество непересекающихся сюжетных линий, объединяющим пространством которых выступают Барнаул и его окрестности. Герои существуют параллельно друг другу и только в конце оказываются стянутыми в один трагический узел.

Часто писателя «делает» язык. Чиликинское повествование «густое» и многословное. В произведении органично переплетаются и украинский говор, и пермский диалект, и казачьи присловья. К месту употребляются пословицы и поговорки. Все это создает большой полифонический роман, где каждый герой говорит на своем языке. А главное – читатель как будто живет в том времени: «Издавна повелось в Старогорске называть городом его центр – место, где некогда лепившийся к речке посад теснил, изводя под корень исконный, гудящий и в безветрие бор, и где деды нынешних дедов, пришлые олонецкие мужики, неторопливо валили красные, в обхват, сосны на выжиг уголья. С насквозь прокопченными, шершавыми лица с въевшейся в них угольной пылью, которую не брал никакой щелок, они свозили готовый уголь из ям и куч, обложенных дерном и присыпанных серым подзолом, в вороха и делали все это так же неторопливо: родился не торопился, а теперь и вовсе незачем. Мало-помалу город раздался вширь до степных ковылей и поднялся на гору, врубился в березы. Эту окраину так и прозвали Горой. С восточной стороны она обрывалась глинистым крутояром к реке, полые воды которой уходили за край неба. Лишь к Петровкам очерчивались берега, но такие далекие, что от одного до другого не докричаться. Только к осени то там, то тут проступали небольшие островки золотых мелей. И был под тем крутояром не достигающий реки широкий и плоский уступ, а за ним – снова обрыв. Исподволь на том уступе застроились, кто как смог, разные бедолаги, не имевшие чем платить за участок земли под избу. Царская земля что обновка, в кармане прорешки дерет, а тут божья землица, живи сколько тебе на роду написано. Прозвали этот поселок Порт-Артуром вернувшиеся из Маньчжурии солдаты, вложившие в это название только им ведомый смысл». В 2024 году книгу переиздали полуторатысячным тиражом, и она стала доступна в школах, библиотеках и в продаже.

Судьба «золотого наследия» Чиликина – очерков «Записки старого барнаульца» тоже не была простой. При жизни писателя некоторые рассказы публиковали в «Алтайской правде», после – в «Вечернем Барнауле».

Краевед-любитель Вера Будянская собрала их и издала отдельной книгой с мизерным тиражом. Небольшие рассказы наполнены светлой грустью и любовью к нашему городу, топография которого пропущена через личную историю автора. Именно он является главным объединяющим звеном очерков. Автору удается вернуть старую топонимику Барнаула: Порт-Артур, Дунькина роща, Большой Гляден возвращаются из прошлого и становятся частью мира современного. «На эту улицу ведут сразу четыре взвоза, а пятый взбежал на соседнюю Мало-Змеевскую. Будто кто-то приложил к горе огромную растопыренную пятерню. По здешней дороге когда-то длинным обозом тарахтели повозки с демидовскими мужичками на передке. А путь им был от заводских конюшен, от плотины, сплошь засыпанной черным застекленевшим шлаком, к далекой Змеевой горе, к рудным местам. И обратно с тяжелой кладью для плавильных печей. Становой жилой, истоком жизни была эта дорога для Барнаула изначального. И такая тут ширь открывалась между Обью и Барнаулкой, что и улицу застроили размашисто, не потеснив ветрового раздолья. Она и теперь самая широкая в городе. Но ее рассек надвое не очень ухоженный сквер, и утратилось то ощущение простора, когда хочется встать и вольготно, в полную силу развернуть плечи навстречу свежему ветру. Так уж водится в жизни: что-то приобретая, мы непременно что-то теряем. Вот только не приложу ума, как можно было потерять такое чудесное былинное имя – Большая Змеевская. Новое улица Аванесова мне, например, ни о чем не говорит. Ну, был такой большевик Аванесов, секретарил во ВЦИКе, занимался внешней торговлей, еще чем-то, ну и что из того?».

Финальный роман «Свет во тьме», написанный в 1989-1990 годах, поднимает автора на уровень трагического философа. Полувековая жизнь отдельных семей заканчивается трагически. Заглавие романа можно продолжить как «свет растворяется во тьме». Вероятно, в финале жизни писатель остро чувствовал конечность бытия и прогресса. Вячеслав Константинович Чиликин умер в 2005 году. Итогом девяностолетней жизни стали замечательные книги, которые сегодня совершенно не устарели и читаются с большим интересом. Двухтомник, ставший лучшей книгой 2024 года, будет данью памяти и выражением благодарности нашему выдающемуся земляку.